События 1917 года внесли кардинальные изменения в развитие татарского общества. Это было связано не только с национальной политикой новой власти, которая была направлена на уничтожение национального самосознания народа. Утрата традиционных духовных ценностей стала результатом антирелигиозной политики, которая теперь определялась нетерпимостью идеологии большевизма к религиозному инакомыслию вообще и к исламу в частности. На протяжении всего советского периода истории нашего государства ислам, как и другие конфессии, подвергался методичной ликвидации. В зависимости от общей социально-политической обстановки в стране менялась лишь тактика борьбы с религией – от оголтелого воинствующего атеизма до вынужденной либерализации государственно-религиозных отношений.
В первые годы существования государство было заинтересовано в лояльности мусульманских организаций (национальных и религиозных) к революционным преобразованиям. Поэтому логичным продолжением лозунга о завоевании доверия мусульман было «Обращение ко всем трудящимся мусульманам России и Востока» (декабрь 1917 г.), в котором провозглашались свобода и неприкосновенность их вероисповеданий и обычаев, национальных и культурных учреждений. Затем последовали известные демонстративные акции возвращения верующим Корана Османа, башни Сююмбике в Казани, Караван-Сарая в Оренбурге. Однако показная лояльность к исламу вступала в противоречие с атеистическими взглядами советского правительства.
Наиболее полно позиция новой власти в этом вопросе отразилась в Декрете СНК РСФСР от 23 января 1918 г. «Об отделении церкви от государства и школы от церкви». Если такие положения декрета, как отстранение религиозных организаций от участия в государственных делах, отмена религиозной клятвы, обрядов и церемоний в учреждениях не затрагивали прав мусульман, то другие пункты лишали возможности полноценного существования исламской религии в обществе. Передача актов гражданского состояния в ведение советских органов, национализация имущества религиозных организаций и лишение их права юридического лица ограничивало роль религии и духовенства в жизни мусульман. Особенно сильный удар по этим позициям был нанесен провозглашением в декрете отделения школы от религии, так как институт образования у татар был неразрывно связан с исламом.
Однако реализация декрета показала всю неоднозначность проблемы государственно-религиозных отношений. В январе-апреле 1918 г. по стране прошла волна сопротивления проведению декрета. В печати стали появляться публикации об организации различных военных формирований с участием представителей как православного, так и мусульманского духовенства. Сам муфтий Г. Баруди принял участие в формировании особых мусульманских полков в армии Колчака.
Другая часть духовенства, наоборот, демонстрировала дальнейшее сотрудничество с правительством. Примером тому стали действия Духовного управления мусульман в период невероятного по масштабам голода, обрушившегося на Урал и Поволжье в 1921-1922 гг. При духовном управлении была создана особая Комиссия помощи голодающим, сбор пожертвований которой составил заметный вклад в дело ликвидации последствий голода.
Однако при таком массированном идеологическом и административном наступлении на религию ислам продолжал играть важную роль в татарском обществе, определяя жизнь мусульманских общин. До середины 1920-х гг. приходы имели возможность относительно беспрепятственного отправления религиозных обрядов, получения мусульманского образования.
Сохранению мусульманских традиций в татарском обществе способствовало глубокое проникновение религиозных норм в сознание людей. Вследствие этого среди российских мусульман, при видимости изживания «религиозных пережитков», устойчивой была обрядовость. Исламские обряды с примесью традиционных представлений присутствовали в социуме на протяжении всего советского периода, консервируя накопленный веками духовный потенциал.
В первое десятилетие нового государства практически без изменений оставалась и структура религиозной организации – Центрального духовного управления мусульман. Оно объединяло около 13 тысяч приходов-махалля по всей стране. До 30-х годов только в Татарстане ЦДУМ контролировало 26 мухтасибатов, в которые входили свыше 2 тысяч махалля и вдвое больше мусульманского духовенства.
Наряду с этими моментами одним из ярких показателей сохранения религиозности в татарском обществе явилась борьба за мусульманское образование в 20-е годы. Вопрос о дальнейшем существовании мусульманского образования в татарском обществе, о его перспективах был одним из самых злободневных. Поступательное развитие мусульманской школы было прервано революционной сменой идеологии в государстве в 1917 г. Если в первые годы Советской власти институт мусульманского образования не претерпел особых изменений, то уже с конца 1922 – начала 1923 годов правительством предпринимается ряд последовательных шагов по ликвидации мусульманской школы.
Так как преподавание вероучения в советских школах было запрещено, мусульманское духовенство начинает организовывать самостоятельные религиозные школы по типу дореволюционных мектебе. Ситуация заставила государственные и партийные органы принять решительные меры. Уже в феврале на места был разослан секретный циркуляр Татарского Обкома и ОГПУ, в котором в довольно популярной форме излагалась суть вопроса. Основной упор был сделан на борьбу с религиозными школами и священнослужителями, причем акцент падал на исключительность исламской религии перед христианством. Задачей циркуляра было разъяснить разницу методов борьбы: «…христианская религия кроме чисто нравственных правил и доктрин, являющихся идеалом христианской жизни, кроме внешней церковной обрядности, почти ничего не дает верующим, не привнося в религиозные догматы элементов гражданских и политических. Мусульманство же, помимо всех этих качеств, являющихся необходимым условием для каждой религии, вносит в свою религиозную систему элементы гражданские и общественно-политические. Ислам есть не только религиозная система, но в общем и целом был и остается политическим флагом борьбы, знаменем национального возрождения и объединения мусульман всего мира».
Проходивший в июне 1923 г. в Уфе II Всероссийский мусульманский съезд показал всю сложность государственно-исламских отношений в стране и выработки компромиссной модели сосуществования. Делегатам приходилось лавировать между необходимостью принятия серьезных решений во имя интересов мусульманского населения и осторожностью перед государством.
Тем не менее, значительным достижением съезда стала уступка, на которую было вынуждено пойти правительство в области религии. Постановление ЦИК и СНК СССР (октябрь 1923 г.) допускало в мусульманских регионах организацию группового преподавания вероучения в мечетях и частных домах, в свободное от занятий время, лицам достигшим совершеннолетия по шариату и имеющим образование в объеме 3 классов школы первой ступени.
Однако уже к концу года партийные и советские органы Татарстана принимают решения о постепенном запрещении религиозного образования. Уже 1927 год стал периодом резкого снижения количества школ. Если по разным данным в 1926 году это число достигало 800-1000, с 30 тыс. учениками, то в 1927 году количество их упало до 150-200, с 6 тыс. учеников. В мае 1928 года решение о закрытии мусульманских религиозных школ принимает Политбюро ЦК ВКП(б), законодательно закрепленное постановлениями исполнительных комитетов всех уровней.
Вплоть до 1928 года вопрос об открытии медресе оставался актуальным и активизировал казанское духовенство. Однако местные, а затем и центральные власти воздерживались от принятия положительного ответа: в январе 1928 года Восточный отдел ОГПУ представил свои соображения Президиуму ЦИК СССР, которые перечеркнули надежды мусульман Казани об открытии медресе.
Таким образом, к концу 20-х годов ХХ века были выработаны постановления, запрещающие любые формы организации религиозного образования. Постановление ВЦИК и СНК РСФСР «О религиозных объединениях» от 8 апреля 1929 г. разрешало преподавание религии исключительно на специальных богословских курсах, открываемых с особого разрешения НКВД и ЦИК. Никаких собраний и групп по изучению вероучения не допускалось. Впрочем, вскоре даже это мизерное право было перечеркнуто известными событиями 30-х годов.
Одним из первых уголовных дел, основанных именно на материале о мусульманском образовании, стало дело 1928 года о так называемом «нелегальном медресе» в Казани, которое было удобным случаем для ликвидации влиятельного слоя казанского духовенства и обвинения в причастности к его деятельности руководства ЦДУМ.[1]
К этому времени государственная религиозная политика окончательно свелась к уничтожению любыми методами всех конфессий, их идеологии и ее носителей. Советской школе отводилась важная роль в воспитании и образовании советского человека, в то время как религиозные организации потеряли одну из важнейших своих функций – образовательно-просветительскую. Власть сокращает и выпуск религиозной литературы: журнал «Ислам» (орган ЦДУМ), начинает выходить не периодично, с 1928 г. «Ислам» и религиозный журнал «Дианат» (орган Башкирского ДУМ) перестают издаваться.
И.Миннуллин
www.e-umma.ru
