Военная и моральная победа СССР во Второй мировой войне и создание Совета Безопасности ООН не решили окончательно проблему соперничества между влиятельными мировыми державами. Более шестидесяти лет после образования двуполярного мира шла работа над идеями, способными изменить установившийся мировой порядок.
Послевоенные успехи СССР на ближневосточном направлении, рост социалистических движений под влиянием коммунистической идеологии и социалистической системы взглядов на равенство, развивавшихся в борьбе с так называемым «неоколониализмом», образование и укрепление новых экономически активных ближневосточных и азиатских государственностей способствовали вызреванию многополярности.
Остановить этот процесс стало главной задачей политических консерваторов, реваншистов и идеологов однополярности. Эта задача была решена вынесением на повестку дня теории столкновения цивилизаций. Данная теория стала наступательной доктриной духовно-ценностной безопасности либерального общества, в основе которой помещались ценности цивилизации протестантизма (от лат. protestans, родительный падеж protestantis - публично доказывающий) – высоко политизированной и весьма материалистически ориентированной «буржуазной» версии христианства.
Кроме идей протестантизма, либеральная мысль воспользовалась эффективно эксплуатировавшейся на протяжении всего XX в. коммунистами-социалистами идеей справедливости, общей, кстати, для всех наиболее могущественных мобилизационных систем, а именно – мировых религий. При этом доктрине ваххабизма в обществах развивающегося ближневосточного буржуазного консюмеризма (назвать этот процесс сложением капиталистической модели хозяйствования как-то язык не поворачивается) отводилась теперь новая и особенная роль. Ведь социальный протест, связанный с идеей справедливости и законности в традиционных обществах неизбежно канализируется в религиозное русло, иначе он не легитимируется. На этой закваске и возникает политический ислам, имеющий к боговдохновенному Исламу весьма далекое отношение.
Манипуляторная операция с религиозностью многих сотен тысяч людей заключалась в приведении в действие механизмов адаптации идеологии протестантизма-консюмеризма к исламскому менталитету, к проведению через радикальный, наступательный ваххабизм идей буржуазной сплоченности среднего класса, «для него» свободы и «для него» справедливости (freedomand justice).
Идея справедливости и равенства, соединенная с протестной социальной базой приводит, как мы знаем, в силу своей недостижимости в реальной жизни к тому, что у коммунистов (также решавших основной вопрос философии о первичности материи или сознания (духа) в пользу материи) было принято называть «перманентной революцией».
Мировые религии «снимают» эту деструкцию проповедью упования на справедливость Бога в «жизни будущей» и в такой интерпретации сама идея служит верующим средством достижения духовных благ. Иное, когда секуляризованные теологи (читай: исламствующие или христианствующие политики) используют ее как «воюющую идею». Сакральность, то есть связь идеи справедливости с Духом прерывается и она, опустевшая, начинает служить не надмирному, но мирскому. В таком виде она без усилий понимается и принимается человеком. Ему остается борьба за нее. Борьба интерпретируется каждой группой лиц в собственных интересах. Бога же, любви к ближнему, сочувствия, смирения, способности покоряться Его воле в ней уже нет и не может быть.
Политический Ислам (через исламствующего политика) дает право на насилие от имени Всевышнего и, следовательно, делает социальный протест и организацию революций (переворотов) смыслом жизни, исподволь уводя формируемое большинство в противоположную от «божественной истины» сторону.
Такая система идей предлагается, как мусульманам, так и среднему классу с 2000 года. Интересным мне кажется наблюдение, что зачастую бывшие активисты-националисты или фашиствующие социалисты как в России, так и за рубежом легко принимают Ислам, без усилий лавируя на этом общем наборе идей между Сциллой фашизма и Харибдой безмазхабности. Безмазхабность на практике оказывается равносильна выборочности в следовании правилам внутренней нравственной дисциплины в группе верующих, а, по сути действия, их полной отмене. Отмена правил резко снижает договороспособность между верующими и неверующими, между верующими разных традиций и ведет к кризису.
Еще более интересными являются теории «умеренного ислама». Это термин с двумя неизвестными в корне. В самом термине заложено взаимоисключающее противоречие между надмирным и мирским, дунья иахира. По логике создателей этого термина получается, что Ислам, вопреки значению этого слова («мир», «смирение») и есть то, что нужно усмирять, а значит, оно негативно по сути, далеко от милости, милосердия, далеко от божественности. Но тогда верующим и не нужно такого Ислама, не так ли?
Как же все-таки определить логику, в которой действует классическая проповедь «умеренного ислама» (например, в трудах Кардауи)? В логике либерально-ваххабисткой идеологии политической интриги проповедь эта сводится к следующей рекомендации: до поры умерить политические амбиции на мировое господство, но не отказываться от цели; немного сдержать накал террористической войны, но не отказываться от метода. Очевидно, что никакой сакральности за этим не стоит, хотя такого рода война интерпретируется как «священная».
Недаром на внутриисламском политическом поле воины «умеренного ислама» и воины наступательного джихада (откровенно антиисламская идея) находят друг с другом общий язык, но не находят его с суфиями, ханафитами, шафиитами, мистиками шиизма, устазами, проповедниками других религиозных традиций, например, буддистами, православными, живущими под лозунгом «молись и делай добро». И нет ничего удивительного в том, что даже в арабском мире, опьяненном «весной», начинает накапливаться раздражение от вечного неудобного сидения на двух стульях «между Западом и Востоком». Еще не вступил в полную силу фактор «традиционалиста» и «диктатора» Муаммара Каддафи, столь отчаянно боровшегося за проклятую «идентичность» своего народа. Но уже сейчас ясно, что своей смертью он попрал не только физическую смерть, но и всех исламствующих политиков в спектре от «Аль-Кайды» и Кардауи до блестящего лондонца Тарика Рамадана, действующих в регламенте от «убивать» до «действовать решительно», что в политической практике, как мы убедились, означает «если нам надо, то и убивать».
Так что же привлекает в Исламе весь этот спектр политиков наступательной борьбы? Осмелюсь предположить, что людей такого типа в Ислам привлекают две вещи. Первая – это то, что ислам – живая традиция. Мусульмане, тесно связанные с боговдохновенной традицией, которых становится все меньше и меньше под напором деструктивных и тоталитарных сект, все же есть и их весьма немало. Это те, для кого мечеть начинается с семьи. Это огромная живая и искренняя «армия Махди», и, по своей неопытности, отзывчивая на провокации «информационных бомбистов» (создающих воистину «breaking news»).
Вторая. Это не только наличие широкой социальной базы (все же верующих так или иначе на порядки больше, чем фашистов, либералов, правых, или левацких партийцев), но и более высокая степень легитимации политического действия – божественная легитимации, что-то вроде «помазанничества» на власть.
Не менее интересным является наблюдение, что русские и любые иные российские националисты, действующие от имени того или иного народа РФ, фашисты и либералы всегда готовы, пусть не к долгосрочному стратегическому, но тесному тактическому политическому союзничеству со строителями утопических политических конструктов от ислама в России – «ваххабитами», халифатистами, представителями «умеренного ислама».
Вывод: Десакрализованной теорией справедливости либеральные идеологи новейшего времени питают мировые протестные настроения. Особенно в странах с мусульманским большинством. В результате современный мир получил многочисленные версии «джихадов» без Джихада.
Придать форму этому протесту и вывести массы на передний фронт политической борьбы (организация массовых выступлений является последним ее аргументом) можно только тогда, когда каждому конкретному «бойцу» обозначенного СМИ информационного фронта будет предложена система идей на основе вечных ценностей, за которые широкие массы готовы отдавать жизнь – ценности нации, веры, свободы воли.
Продолжение следует
Г. Хизриева
www.e-umma.ru
