Беседа с директором Центра Внутриазиатских исследований имени Д. Синора Университета Индианы (США) профессором Эдвардом Лаззерини.
-Уважаемый профессор, Вы много лет изучали историю татар и эволюцию исламских представлений в регионе, каково Ваше мнение о роли татарстанского опыта в области религии и прежде всего ислама?
- Главным образом я занимался исследованием истории духовных процессов среди татар во второй половине XIX начале XX века. Как и тогда, в наши дни в Татарстане идет активное обсуждение таких вопросов, как роль религии в современном обществе и повседневной жизни, задачи, которые должен решать ислам, пути его развития. И, несмотря на то, что в современном Татарстане имеется значительный круг мнений по всем этим вопросам, необходимо отметить, что общий настрой дискуссий здесь достаточно умеренный, особенно если сравнивать его с другими регионами мира. Это вовсе не означает, что люди безразличны здесь в вопросах веры, но дискуссии здесь не ведут к открытым конфликтам, экстремизму и насилию. И это очень важно для остального мира. Американцы, например, очень мало знают об исламе в Волго-Уральском регионе, что люди здесь также решают вопросы сосуществования различных вероисповеданий и убеждений, но совсем с иных позиций. Гораздо чаще американцам крайне политизированно преподносят события из таких регионов как Ближний Восток, Пакистан или Афганистан, где внимание привлекается к ненависти, конфликтам, что формирует искаженные представления об исламе у людей, не имеющих собственного опыта восприятия этой религии. Тем важнее становится знакомство с исламом такого мирного и толерантного региона, как Татарстан, где мусульманская вера имеет совсем другой оттенок. Я считаю, что на данный момент это главное значение татарстанского опыта в области решения вопросов межрелигиозных отношений для мирового сообщества.
-Считаете ли Вы, что Татарстану нужно искать ориентиры, опираясь на опыт других мусульманских стран?
- Вряд ли татарам нужен внешний авторитет для понимания ислама. Да, существуют мировые центры по изучению исламских наук в Египте, Йемене, более того, в прошлом татары получали образование, как в отдаленных исламских землях, так и в Средней Азии – Самарканде, Бухаре, и если сейчас кто-то хочет более глубоко проникнуть в вопросы, скажем, фикха, то можно поехать на учебу в такой признанный центр изучения исламских наук как, например, аль-Азхар. Однако с точки зрения общей стратегии, я не уверен, что татарам необходимо ориентироваться на какую-то отдельную внешнюю исламскую страну. Еще более столетия назад татары начали размышлять над такой важнейшей проблемой, как совмещение изменяющихся реалий жизни с религиозной практикой. И они были в авангарде этого движения. В XIX- начале XX века, они развивали современное, рациональное понимание этих вопросов. Возможно, есть смысл обратиться к этому пласту и именно там обнаружить механизм адаптации религии к изменяющимся условиям жизни? Если бы не было 17-го года и татары имели возможность поступательно развивать свое исламское мировоззрение дальше, то, очевидно, не произошло бы такого разрыва и не возникало бы вопросов об авторитетах извне. Я полагаю, что ответы на многие вопросы имеются в наследии татарских ученых XIX - начала XX века, поэтому есть смысл обратиться именно к этому пласту национальной культуры, а не искать ориентиры в других странах. Истина может оказаться совсем рядом.
При этом я совершенно не имею в виду, что татарам не нужно выезжать за рубеж и изучать что-то новое. Ислам имеет фундаментальные основы, которые являются общими для всех мусульман. Тем не менее, люди в разных регионах по-разному практикуют ислам. Мусульманская умма состоит как бы из локальных умм. Такие местные ученые, как Шигабутдин Марджани или Ризаэтдин Фахретдинов, всегда видели, как именно религия должна развиваться и практиковаться, и вы всегда заметите небольшую разницу между практикой ислама в Татарстане, Дагестане или Египте. Местные условия, политика, экономика, социальные отношения не могут не воздействовать на природу проявления ислама в каждом регионе. Даже различия в длительности светового дня в разные времена года уже влияет на те или иные решения, связанные с временами намазов, и демонстрируют отличие в подходах в зависимости от региона. Поэтому местные ученые всегда пытались совместить общие фундаментальные представления с частными примерами исламской практики в каждом регионе. Это создавало разнообразие мнений по отдельным вопросам в рамках большой уммы.
- Чем татарстанская модель ислама может быть полезна Америке, ведь мусульмане здесь – это коренное население, а мусульмане в Америке – это чаще всего иммигранты?
- Несмотря на имеющиеся различия между исламом в Татарстане и в Америке или Европе, я все же вижу связей больше, чем, например, между исламом в Америке и Йемене или Египте. Мусульмане Татарстана, Германии и Америки привыкли существовать в светском секулярном государстве, где они представляют собой меньшинство. И Татарстану удалось найти модель существования в обществе, где большинство - светское или христианское, а меньшинство – мусульманское, где нужно соблюдать права меньшинств, при том, что меньшинство никогда не будет доминировать, и существует необходимость баланса между меньшинством и большинством. В Татарстане это есть. Если брать ислам в Узбекистане, Таджикистане, то там более строгая и ригористическая модель, которая стремится не к примирению с современностью, а к изоляции. Тем не менее, у ислама сегодня нет другого выхода, как научиться жить в современном мире. Ибо для обеих сторон бесперспективно подобное будущее, в котором мусульмане находятся в изоляции, а Запад дистанцируется от остального, не западного мира.
- Каковы проблемы мусульман в Америке?
- Положение мусульман Америки сегодня сходно с положением первых иммигрантов из Польши, Италии или Ирландии. Для них тогда также важно было найти свое место в новых социально-экономических условиях, которые совсем не напоминали их родину. Обычно иммигранты лишь во втором поколении преодолевали первоначальный дискомфорт и гармонично вписывались в существующее сообщество. То же самое сегодня происходит и с мусульманами – выходцами из Ирака, Ирана, Йемена, Египта. При этом некоторой спецификой является то, что они наиболее явно ощущают свою не столько этническую идентичность, сколько религиозную, чему способствуют процессы в области международной политики, когда вопросы ислама и религии поднимаются с определенной долей преувеличения, и им придается чрезмерное значение. Однако, я считаю, что пройдет время и возникнет понимание между людьми, и будет вполне гармонично восприниматься то, что церковь соседствует с синагогой или мечетью и прихожане станут воспринимать друг друга как добрые соседи. Рано или поздно это случится, и мусульмане будут более комфортно себя чувствовать в Америке как уже в своей стране, а остальные американцы привыкнут к подобному соседству.
- Считаете ли Вы, что татарстанская модель ислама достаточно устойчива? Нет ли вероятности влияния на нее со стороны мусульман - выходцев из республик бывшего СССР?
- Ислам в Татарстане не будет меняться в направлении, куда пытаются его направить иммигранты из республик бывшего Советского Союза, поскольку, на мой взгляд, это было бы шагом назад. Возвратом к более строгому и менее толерантному обществу, что совершенно противоречит той истории духовной жизни, которая была у татар на протяжении столетий. Для недопущения этого татарам нужно изучать и хранить свою историю традиции, язык, развивать свои школы. Потому что, по большому счету, татарстанская модель включает в себя основополагающую идею - люди разных вер могут мирно и добрососедски существовать друг с другом и в то же время иметь свою линию развития в области религии и традиций. Мигранты будут вынуждены меняться в контексте той социальной среды, в которой они находятся.
Беседовала Гузель Максютова
www.e-umma.ru
